Владислав Армаев
«Рассказ о солдате»
Рассказ второй
В тот вечер под впечатлением от рассказа деда Ванчика я долго не мог уснуть, представляя себе тот страшный бой под Порт-Артуром и спасая в мечтах солдата Ивана. На другой день, едва дождавшись, когда нас отпустят на улицу, я побежал во двор к дедушке Ванчику, который сидел на привычном месте на крыльце, перебирал чётки и что-то не слышно бормотал - губы его однообразно шевелились. Увидев меня, дед притронулся ладонью к доске крыльца, жестом приглашая меня присесть рядом с собой. Я поздоровался и спросил – с кем он разговаривает? Дед ответил не сразу, продолжая бормотать и перебирать чётки пока его пальцы не упёрлись в узел с большей, чем остальные, бусиной на нитке, привязанной к основному кругу чёток. Дедушка перестал бормотать, вложил чётки между своими ладонями, сложенными лодочкой, прикоснулся ими лба, затем груди и убрал чётки в карман своей куртки. Дед объяснил мне, что он не разговаривал, а читал мантру – молитву, и, что мантру за один раз надо прочитать сто восемь раз, по одному разу на сто восемь желаний, омрачающих душу, согласно учению Будды, основоположника Буддийской религии. А чтобы не просчитаться, молящийся перебирает чётки, на которых 108 бусин. Я спросил, почему желания омрачают душу? Дедушка ответил, что из-за своих желаний люди делают много плохого другим людям, животным, растениям, земле, воде и вообще всему, что нас окружает, порой даже не понимая, что делают плохо. Поэтому он молится, чтобы бог простил его за плохие дела, и, чтобы желания не овладевали им. Мне показалось, что как-то неправильно говорит дед про желания – как это моё желание, например – и рать, может кому-то навредить, но спорить не стал, не терпелось услышать новый рассказ деда про войну, о чём я тут же попросил дедушку. Дед достал из кармана трубку и кисет, набил трубку табаком, закурил и начал свой второй рассказ.
После демобилизации Ванчик вернулся домой, в улус Тамча, в начале зимы 1906 года в звании младшего унтер-офицера с солдатским Георгием 4-й степени на груди. За 3 года службы он откладывал из жалованья и копил деньги так, что с учётом надбавки за Георгиевский крест ему хватило на коня, карабин, шашку и казацкое обмундирование. Потому в бессрочном отпуске (так называлось тогда направление в запас) Ванчик прописался в 1-й Верхнеудинский полк Забайкальской казачьей бригады. Отец с матерью не могли нарадоваться сыну, зарезали барана, накрыли стол, собрали родственников и соседей, хорошо отпраздновали возвращение Ванчика. Стал Ванчик жить с родителями, которые к тому времени расширили хозяйство – поголовье скота, а также подрабатывали в дацане - отец отапливал дуган, заготавливал дрова, мать обстирывала лам, готовила им еду. Ванчик занялся охотой, рыбалкой на Гусином озере, торговал добычей, через год рядом с родительским домом построил свой. Через 3 года накопил денег на калым и осенью 1910 года женился на Цыпылме, которая была ещё девчонкой, когда он уходил в армию и жила по соседству, а теперь превратилась в красивую девушку и заглядывалась на статного казака. Через год в молодой семье родился сын, которого отец назвал Иваном, хотя дед сильно возражал: не хорошо имя давать в честь умершего (буряты считали, что можно накликать беду на ребёнка). Дела шли хорошо, Иван рос здоровым, в 1913 году к нему прибавилась сестрёнка Ханда, живи, трудись и радуйся. Но через год началась война с германцами, объявили всеобщую мобилизацию. Ванчик уже в сентябре 1914 года убыл воинским эшелоном на Западный фронт в составе своего полка.
Полк прибыл в состав 4-й армии и получил диспозицию на реке Сан вблизи польского города Сандомир, но в конце сентября 1914 года вместе со всей армией походным маршем был переброшен к Варшаве и занял позиции вдоль реки Вислы у города Костинице. 28 сентября немецкая 9-я армия перешла в наступление, стремясь вклиниться между Северо-Западным и Юго-Западным фронтами русских войск, чтобы помочь австро-венгерской армии, потерпевшей поражение в Галиции. Однако, скрытно переброшенная 4-я русская армия и её маленькая часть – 1-й Верхнеудинский казачий полк, встретили неприятеля мощным огнём, отбили все атаки, а затем успешно контратаковали, форсировав Вислу. Началось крупнейшее Варшавско-Ивангородское сражение 1-й Мировой войны, и началась вторая война для Ванчика.
В обороне полк спешился и занял уже имевшиеся окопы. Ванчик осмотрел позицию своего отделения – окопы были не в полный профиль, блиндажа не было, вернее был один на всю сотню. Ванчик обошёл своё отделение и наказал углубить окопы, казаки недовольно бурчали, мол не казачье это дело в землю зарываться, но командира ослушаться не могли, тем более уже воевавшего в окопах, и скоро вырыли их в полный профиль. Успели. Германец тут как тут начал артподготовку шрапнелью, глубокий окоп спас многих, хотя двоих ранило. У соседей, не углублявших окопы, потерь было больше, и были убитые. Ещё не закончился артиллерийский обстрел, а немцы начали форсировать Вислу. По ним ударила наша артиллерия, часть лодок и плотов была разбита, но остальные уже приближались к нашему берегу, когда артобстрел наших окопов прекратился. По окопам передали приказ открыть огонь. Под дружным ружейно-пулемётным огнём вода в реке закипела, течение несло опустевшие плоты и лодки, обломки досок и человеческие тела, мёртвые и полуживые. Вода, выносимая течением к нашему берегу, побурела от крови, первая атака была отбита.
Через два часа германцы предприняли ещё одну атаку, но и она захлебнулась. Санитары унесли убитых при артобстреле, пришла полевая кухня, бойцы уплетали обед, громко обсуждая прошедший бой, для большинства он был первый. Ванчик подумал, что по сравнению с японцами германец слабее будет, но тут же сам себя одёрнул – река помогла. После обеда все, кроме наблюдателей, прикорнули подремать в окопах, но через час поступил приказ: в седло и наступать. Вот теперь вода будет против нас подумалось Ванчику. Когда сотня подготовилась к наступлению, командир, есаул Коренев, собрал всех командиров взводов (пятидесятников) и отделений, чтобы довести до них план атаки.
Атаковать планировалось во время артподготовки по сигналу есаула, через реку переплывать, держась за седло коня, а дальше в конном строю атаковать врага, использовав фактор неожиданности, немцы не знали, что пехоту перед ними сменили казаки. Немного погодя началась артподготовка. По сигналу командира сотня спустилась к реке и вплавь преодолела её, вода была прохладная, но не холоднее, чем в Гусином озере летом. Германцы переправу полка обнаружили, когда закончилась артподготовка, но было поздно, первые ряды казаков уже были на их берегу и открыли огонь по неприятелю. Как только вся сотня переправилась через реку, она конной лавой обрушилась на немцев, ещё не очухавшихся от артиллерийского обстрела. Немцы побежали, на ходу не целясь, стреляя назад, туда, откуда неслась, сверкая шашками казацкая лава, несущая смерть.
Ванчик пустил коня в галоп, выхватил шашку из ножен, завертел ею над головой и подхватив общий ор своей сотни, почувствовал себя сильным и неуязвимым. Впереди мелькали фигурки убегающих немцев, которых надо было догнать и зарубить. Сердце клокотало, билось в груди, из горла вырывался торжествующий дикий крик, то ли слова, то ли клич, то ли на бурятском, то ли на русском языке, потом он не мог этого вспомнить. Рядом скакали братья по оружию, тоже остервенело орущие кто что: Ура! Бей гадов! Даёшь! И мат, перемат! Вот догнал, бегущего без оглядки немца, рубанул по голове, успел увидеть, как тот падает с удивлённой физиономией на лице. Следующий немец оглянулся, выстрелил навскидку навстречу с одной руки, пуля просвистела рядом с головой Ванчика. Ах ты падла! Ванчик рубанул, что было силы, но немец прикрылся винтовкой. Шашка, отскочив от ствола винтовки, ударила по локтевому сгибу руки и отрубила предплечье немца, которое упало на землю вместе с винтовкой. Немец завизжал от боли, гримаса ужаса при виде крови, хлеставшей из руки, сначала искривила его лицо, а затем застыла как маска, и он упал замертво, потеряв сознание.
Избиение германцев продолжалось, пока из второй линии их обороны, когда от защитников первой линии почти никого не осталось, не открыли встречный ружейно-пулемётный огонь. Скакавший впереди, справа от Ванчика, конь сотника Коренева стал замедляться, а сам есаул стал заваливаться на бок, цепляясь за седло. Ванчик успел догнать и подхватить тело, падающего с коня Коренева. Уложив командира на коне поперёк впереди себя, Ванчик развернул коня и доставил есаула к берегу Вислы, где передал санитару. Коренев был ранен в грудь, потерял много крови, но выжил благодаря тому, что помощь ему была оказана своевременно. Ванчик с другой сотней, введённой в прорыв, вернулся в бой, догнал свою сотню и вместе с полком, дивизией, армией и фронтом продолжил развивать наступление.
Почти без сна и отдыха, без горячей пищи, целыми днями, не сходя с коней, они гнали немцев на запад от Варшавы, пока не отстали тылы и не дали приказ остановиться и окапываться, занять оборону. Их бригада, преобразованная с началом войны в дивизию, захватила 23000 пленных, 50 орудий и была отмечена в телеграмме Верховного Главнокомандующего, которую зачитали перед строем. В полку 78 казаков получили Георгиевские кресты и 22 казака медали «За храбрость». Ванчик за спасение командира был награждён Георгием 3-й степени, а также произведён в старшие урядники и назначен командиром взвода.
До конца 1914 года шли позиционные бои, сидели в окопах. Изредка, по приказу командования, казаки делали конные вылазки, разведки боем, когда сотней, когда полусотней, брали «языков», прорывались в тылы противника, громя их и батареи дальнобойной артиллерии. Позиции на переднем крае обустроили блиндажами с металлическими печками, да и зима была тёплой, но снежной. В ближнем тылу, в землянке, оборудовали баню, которую топили каждый день, и отделения по очереди ходили на помывку и прожарку белья от вшей. Кормили без разносолов, но достаточно. Если бы не периодические артобстрелы и вылазка немцев для разведки боем, которую легко отбили, хоть немцы и шли в атаку с криками «Ура!», видимо для введения наших бойцов в заблуждение, то почти мирная жизнь. Новый год встретили в блиндажах, водки дали двойную норму. Германцы напились шнапса, пели песни и пускали осветительные ракетницы, то ли опасаясь внезапной атаки, то ли в честь Нового года. Ванчик назначил наблюдателей, остальных со своего взвода собрал в своём блиндаже, сказал, чтобы собрали стол отметить Новый год. Сходил брызнул бурхану водки, выйдя из блиндажа и моля его об окончании войны, о скором возвращении домой, потом поздравил своих казаков и застолье началось. Бойцы поздравляли друг друга, желали Победы и окончания войны, помянули погибших товарищей, пели песни русские и бурятские, а затем вспоминали довоенную жизнь.
Весельчак и балагур Паша Побельский довёл казаков до слёз от смеха своим рассказом: «Значатся было ето в позатом годе, летом. Батя ходил в тайгу, поправить своё зимовьё. Обярнувшись, говорит мне: ты Пашка завтрема бяри девок, шагай в Прямую падь, сморода ряслая, вызрела ужо, набярите, пока не пападала. По утру я с жаной и сестрицей, взяли по двухвядёрному горбовику и подались в падь. Ягода уродилась крупная, сладкая, кисти, как гроздья виноградные, и кусты высокие, брать хорошо. К обеду горбовики почти набрали, шли вверх по каменистому распадку, заросшему кустами смородины, я впереди, девки поодаль сзади. Идём, ягоду бярём. Тут слышу поперёд меня хтойто шебуршится. Ну думаю, наши деревенские тоже по ягоду припёрлись. Щас, думаю, я вас пужану. По-тихому подкралси к тому кусту, где топтались и хрустели ветками, выскакиваю с рёвом из-за куста, а там медведь! Да как заверещит чуть ли не бабским голосом, я со страху скакнул назад через куст, и дёру. Бягу и девкам кричу: бягите, медведь! Моя-то ближе ко мне была, сразу спохватилась и побёгла вперёд меня вниз, токмо, дура, горбовик с ягодой бросила. Я на ходу подхватил горбовик, не пропадать же добру. Бягу, оглянуться некода, а сам думаю – надо быстрее Маньку мою обогнать, медмедю-то небось всё равно кого сожрать. Только обогнал Маньку, гляжу вперяди сестрица Алёнушка стоит. Я кричу ей: чо стоишь, бяги, а она мне: Паша, у меня ноги не идуть. Отнялись со страху-то. Ну и чёрт с тобой думаю, хватаю её горбовик, не пропадать же добру, и бягу мимо Алёнки. Тут бабах – мысль в башке: домой-то как без Алёнки, там батя, медведя такого, ещё сыскать надобно. От ентого можа как-то отобьюсь, а тот, что дома, точно убьёт, не поморшится. Останавливаюсь, пячусь назад к сестрице, присел на кукурки и кричу: залазь на спину! А она мне – хлоп, прямо на шею заскочила. Пока я с ней вошкался, Манька обогнала меня и чешет впердях. Ну уж нет, думаю – не достанусь Мишке, поднажал, ето с Алёнкой на шее, да с тремя двухвядёрными горбовиками, и всё одно обогнал жёнку. Тут она, как поняла, что её первую медведь съест, оглянулась посмотреть скоко ей жить осталось, а тама никого и нет. Крикнула мне: Стой, Паша, медведя-то нету. Дома девки наперебой рассказывали, как убегали от медведя и какой я хороший: и их спас, и ягоду всю вынес. Батя сказал: трус ваш Паша, но молодец. На другой день старший брательник Вова, взял берданку и сходил в падь, по нашим следам. Обярнулся и говорит мне: ты-то пошто не обосрался? Вон Мишка шагов двадцать всё вокруг говном заметал», закончил Паша под хохот сослуживцев.
Хороший вечер получился, как дома побывали. После застолья все разбрелись по своим местам, Ванчик лежал и вспоминал своих любимых: жену, деток, родителей. Как-то они там без него? Здоровы ли, не голодают? Хорошо, что сено на зиму успел заготовить, со скотиной не пропадут. Хандушке год исполнилось, ходит уже, наверное, и немножко говорит, а Ванька скоро сможет за сестрой приглядывать, всё Цыпылме будет полегче. Как у мамы со здоровьем? Раньше вроде не жаловалась, но годы идут, а забот прибавилось с рождением внуков. Справляется ли отец с хозяйством? Что-то сдавать стал в последнее время, так ведь уже не молодой, а работы много по хозяйству и в дацане. Эх, не вовремя эта война, пропади она пропадом. Сейчас бы сети под лёд ставил, щуки да крупный окунь зимой хорошо ловятся и в цене у Верхнеудинских купчишек, неплохо можно было бы заработать, Цыпылме с ребятишками обновки купить, вот бы обрадовались. Ванчик заулыбался, представляя, как бы они облепили его с покупками, даже показалось их запахи почуял. Разные мысли, тоска по дому и семье так и не дали уснуть в эту ночь.
С началом нового 1915 года в январе их полк передали в 3-й Сибирский корпус и пешим маршем передислоцировали в район города Августов, где корпус прикрывал правый фланг 10-й армии, оборонявшей Варшавский выступ фронта. 25 января 8-я, 26 января 10-я армии немцев перешли в наступление. Удар пришёлся по флангам нашей 10-й армии. Левый фланг армии выстоял, а правофланговый корпус генерала Епанчина отступил, оголив фланг 20-го корпуса генерала Булгакова, немцы ударили туда. Чтобы закрыть брешь в обороне, командующий фронтом бросил на помощь кавалерийские части, в том числе и 1-й Верхнеудинский полк, но немцы успели вбить клинья между корпусами и силами двух армий окружить 20-й корпус.
Полк с ходу, с марша вступил в бой, ударив во фланг наступающим германцам, и привёл их в замешательство. Но потом, скорректировав огонь тяжёлой артиллерии на кавалерию русских и разметав её, немцы продолжили окружение 20-го корпуса. При артобстреле под Ванчиком убило коня, рядом никого не было, остался он пешим. Полк выскочил из-под обстрела, и уже без него, прорвался из окружения. Ванчик примкнул к одной из рот 20-го корпуса и 10 дней в Августовских заснеженных лесах вместе со всеми отбивался от атак германцев, пробивался к Гродненской крепости.
Особенно запомнился ему бой вечером того дня, когда он оказался в пехотной роте. Германец долбил наши окопы тяжёлой артиллерией, затем в атаку шла пехота. Со станковым пулемётом ловко управлялся фельдфебель Раздобреев, подпустив немецкую цепь поближе, метким огнём буквально косил её, из первых рядов цепи мало кто спасался, остальные откатывались назад. Потом всё повторялось. При очередном артобстреле в окопе недалеко от фельдфебеля рванул шрапнельный снаряд. Раздобрееву оторвало обе ступни ног, в боку торчал большой кусок шрапнельного стакана, но он был жив и в сознании, матерился, свирепо вращая глазами. Когда обстрел закончился ему перевязали ноги, а осколок в боку Раздобреев сказал не трогать – выдернете, кровью быстро истеку. Потом фельдфебель велел подтащить его к пулемёту, и отразил ещё одну атаку. Лицо его стало сереть: «Холодно братцы, кровушки мало осталось. Передайте по окопам, фельдфебель Раздобреев помирает, просит полковника, если можно, подойти к нему».
По окопам просьбу передали командиру полка. Как раз наступило затишье, немцы больше не стреляли и не атаковали. Через минут пятнадцать подошёл полковник и наклонился к затихшему фельдфебелю: «Звал Михаил Николаевич?» Раздобреев открыл глаза, сунул руку под шинель и достал планку с четырьмя Георгиевскими крестами и двумя медалями: «Ваше высокородие, помираю, передайте это жене, ей четырёх моих сыновей поднимать, пенсия за награды поможет. Пусть сынам говорит, что батька их за отечество помер, пусть будут хорошими солдатами. И поклонитесь за меня моей родной сторонушке». Полковник встал и сказал: «Коли жив буду, исполню! Другим накажу на случай своей смерти. Прощай, Михаил Николаевич!» Отдал честь, и пошёл назад к штабу. Раздобреев, лёжа вытянулся, лицо его как будто прояснилось, он прошептал: «Прощайте, братцы!» и затих, навсегда. В окопе повисла тишина, кто-то из молодых бойцов всхлипнул, плакали многие, молча. Ванчик узнал потом от старослужащих, что фельдфебель и полковник были земляки, а дед Раздобреева был крепостным крестьянином у отца полковника. Бои велись круглосуточно, у немцев было 3-х кратное преимущество в численности бойцов, многократное в артиллерии и в боеприпасах, тогда как в 20-м корпусе закончилась сначала еда, а потом и боеприпасы. Прорвать окружение не удалось, обороняться стало нечем, поэтому командование отдало приказ, оставшимся в живых из 44-тысячного корпуса сдаваться в плен. Так Ванчик оказался в плену.
Старик закончил свой рассказ, а я, разочарованный таким его концом, от досады чуть не заплакал, стал дёргать деда за рукав, требуя сказать, что всё равно он потом победил, да и другого не могло быть, вот же он рядом со мной, не в Германии. «Дедушка ты, наверное, сбежал из плена и снова бил немцев», сказал я ему. Дедушка, вздохнул, прижал меня к себе и сказал: «Долго я был в плену, сбежал оттуда, но в другую страну, в Америку. А когда вернулся в Россию, война с немцами закончилась, уже произошла революция, а потом началась гражданская война, на которой я тоже немного воевал. Но это долгий рассказ. Ты иди домой, в следующий раз я расскажу, что со мной было дальше». Я, расстроенный, побрёл домой.
Дослушать рассказ деда Ванчика мне не довелось. На следующий день приехал отец и забрал меня из гостей домой. Когда я попросил папу оставить меня, чтобы дослушать историю деда, отец сказал, что у него нет возможности забрать меня позже и ехать нужно сейчас, а про деда Ванчика он расскажет, что знает, сам. Пока ехали домой в поезде, папа рассказал мне, что Ванчик в плену был отдан немецкому помещику батрачить, но спустя несколько недель, когда был с хозяйским обозом во Франкфурте-на-Майне и грузил мешки с продуктами на американское грузовое судно, спрятался в трюме корабля и уплыл на нëм в США, благо, что после погрузки судно сразу отчалило от пристани, а его не сразу хватились. Среди продовольствия Ванчик добрался до Америки, где капитан, не любивший немцев, не сдал его полиции, а пристроил в порту Нью-Йорка грузчиком, т.е. докером. Там он проработал до 1917г. Весной 1917г. США объявили войну Германии и стали отправлять суда с помощью союзнику – России, и Ванчик к осени прибыл в Мурманск, а оттуда добрался до Петрограда в октябре как раз в канун Октябрьской революции. В Питере, в армии уже вовсю действовали солдатские комитеты, Ванчик обратился в один из них, и был принят на довольствие в пехотную часть, которая позже стала красногвардейской, в составе которой Ванчик воевал против армии генерала Корнилова, а потом Колчака, продвигаясь с боями на восток страны. Закончил гражданскую войну Ванчик в Забайкалье после разгрома войск атамана Семëнова. Вернулся домой, растил своих детей, строил вместе со всем народом новую жизнь.
Сын Ванчика Иван прошëл всю Великую Отечественную войну, трижды ранен, награждëн многими орденами и медалями, закончил войну в Берлине. К большому горю Ванчика, его невестки и внуков, Иван вскоре скончался от последствий тяжëлых ран.
На этой грустной ноте отец закончил свой рассказ. Позже, уже взрослым человеком, я от знакомых в Тамче узнал, что дед Ванчик прожил остаток жизни в заботах о семьях сына и дочери, 7 внуков и внучек получили хорошее образование, стали настоящими гражданами своей Родины, воспитали правнуков Ванчика, с честью продолжающих большой род нашего героя.
#АгууИлалта #ВеликаяПобедаБурятия #ДневникиБурятии
